Виктория Дёмина

В общем, Митенька, я уже век суеты не ведаю и не видываю,
Ни за кем не следую, и, видит Бог, не бываю слабою.
Иногда, если и набираю тебя,  то скидываю,
Все, что вследствие напишу тебе – в ящик складываю.
Но, по-моему, я чертовски тебе завидую:
Твоя память еще не сделала веки слайдерами.
Нам твердят отовсюду: нет ничего бесценного.
То смешно и бесцельно, за что не заплатишь центами.
Если что и писать, то так, чтобы стать бестселлером,
Если в сердце носить цинизм, так уж сразу центнерами.
Мама шлет мне рецепты из Сан-Томе и Принсипи.
Я рифмую о том, что весче сказать молчанием.
Перечитываю и рву, ухожу в отчаяние,
Я скучаю и для тебя исключаю принципы.
А еще, так бывает: плеер меня обсчитывает.
Пропускала альбом и вдруг этот Билли Талент…
Как тогда, в первый раз, начинает лечить, учитывая
Те моменты вдвоем, прекрасные , нарочитые,
От которых тебя и вовсе-то не хватает…
Тут, конечно, я надеваю солнцезащитные,
Потому что под ними взгляд мой вот-вот растает.
Мы с тобой уже не увидимся, милый Митенька,
Ты же будешь всегда пригожий,
Всегда нетленный.
Это мне каждый день, осипнув, как после митинга,
Растворяться прохожей,
Сжиматься военнопленной,
Это я твоей матери в старости вспомнюсь Леной-
Странной девочкой, неумелой и нехорошей.
Со стишками, которых просят огонь с поленьями
Или песнями, что, похоже, под самой кожей….
А ты запомни меня такой же уютной, юной,
Где-нибудь в середине июня.
Кораблем Юноной, последним рисунком Юнга,
Непутевым юнгой, уплывающим от печали,
Запомни меня морской одинокой чайкой,
Чаинкой в чужой остывающей чашке чайной,
Девчонкой, с которой тебе приходилось бывать случайно.
Отчаянной и отчалившей.
Запомни меня в начале…
Как будто бы мы ни в чем друг другу не отвечали…