Плейбой, начищай подковки!
Плейбой, поздравляю с мартом!
У них – прозрачные кофты,
У них – гороскопы с матом.
Мобильник хватая в руки,
Тональник смешав со смоки,
Ревут, цепенея, суки,
Твои обнаружив строки.
Всем бывшим, рассылкой, нежно,
О памяти и о страсти,
О том, что без них, конечно,
Ты больше не видишь счастья,
О том, как твой путь был долог,
Как вдруг оценил их верность…
Как опытный маркетолог,
Ровняя словцом поверхность.
Они открывают двери,
Ремень твой, закатки, пойло,
Сжимают простынки, веря,
Что больше не будет подло.
Они воздевают брови,
Придумав, что мне тут плохо.
Я пью в Новом Свете кофе
С конспектами Джона Локка.
Отдавшись сенсуализму,
Я слушаю шум прибоя,
Пока мне приходят письма
Растерянного плейбоя.
Мобильник сигналит в шортах,
Читаю до первой точки,
И точно, как Майкл Джордан,
Бросаю в корзину почту.
Не надо писать, врунишка.
Мы даже с тобой не спали.
Скажи, что жалею слишком,
Всем тем, кто стишок мой спалит.
Верни своих бывших женщин,
Что супом и сексом дразнят.
Твоё молчание – жемчуг!
Твоё отсутствие – праздник!

Я гуляю по городу сталкером-одиночкой,
Непрочитанной строчкой, вымученной судьбой.
Там, где мы всякий раз друг друга венчали точкой,
Многоточие возникает само собой.
Я не ангел, мой мальчик, добра во мне нет и вовсе,
А крылатые улетают, найдя этаж.
Ну а я после каждого лета ступаю в осень,
И внутри меня начинается демонтаж.
Солнце льёт из окна, в колонках поют Пласибо,
А когда всё закончится, будут играть Би Джиз.
За полгода без слов – большое тебе спасибо,
И двойная сплошная лента длиною в жизнь.
Мы останемся здесь и будем опять не с теми,
Инженерами своей собственной пустоты.
И кури. И смотри, как время рисует стены,
Там, где город возвёл мосты.