Тогда мы смиряли друг друга бытом,
Тогда измеряли друг друга битом,
В груди закипал битум, звенело битым:
Ни выть от обид, ни выйти к своим орбитам.
Потом мы молчали, и, нам казалось, свобода в этом:
В радости и в печали не говорить ни зимой, ни летом,
Предвосхищать вначале, что будешь предан и будешь предан,
В общем, не делать сердце своим полпредом.
Стоит ли признаваться, что камбэк у нас вышел комом?
Элементарно, Ватсон, я не могу быть твоим знакомым.
Я не хочу целовать тебя мимо скул при случайной встрече,
Даже в перчатках, даже в бахилах, в маске, в броне и в стретче,
И вспоминать, как ты был моим символом, лимбом, героем-имбой,
Как для бразильца самба, как для ребёнка Симба.
Глупая самка стала большой и сильной, сидя в осаде…
Ну что надо сказать дяде?
Спасибо.