Три цветка, четыре всхлипа,
Запоздалое «спасибо» –
Это лирика, майн либе,
Уходя – не приходи.

У развода есть природа.
Я плыву, не зная брода,
Я ношу кольцо, как Фродо,
На цепочке, на груди.

У обиды есть основа.
Я всё помню слово в слово.
Не устраивай мне снова
Дискотеку ностальжи.

От улыбки до оскала
Я любовь в тебе искала
И кольцо в тоске таскала
Через скалы грязной лжи.

Ты решил, что я, как Голлум,
Прыгаю в палате голой,
Без таблеток и уколов
Корчу рожи и кричу,

Оттопыривая челюсть:
«Посмотрите, что за прелесть!»
И, бросая утку, целясь,
Попадаю по врачу.

Ты решил, что я поверю,
Будто, осознав потерю,
Ты, стеная и потея,
Плачешь в комнате ночной.

За стогами и стадами,
Автострадами, снегами,
Если ты сейчас страдаешь,
То какой-нибудь ху*нёй.

Чтобы гравировку с пробой
Новой передал зазнобе,
Чтобы сдал в ломбард и пропил,
В жёлоб Тонга и в Тибет

Я приду с колечком гордо,
Хоть из загса, хоть из морга,
Чтобы в морду, будто в Мордор,
Возвратить его тебе.

Люби от шёпота и до стона,
Но расставайся всегда достойно.
Не унывая, не наливая,
Как будто видимость нулевая.
Как будто нежность, едва живая,
Не остывает, как ножевая,
Когда любимые взяли циркуль
И начертили арену цирка.

Ваша киска ушла по-английски,
Не отведав баварской сосиски,
Обойдя когтеточки и миски
И любимый пушистый платок.

Ваша киска нашла переписки,
Где красуются сиски и писки.
Ваша киска купила бы виски
И полночи блевала в лоток.

Ваша киска драла бы обои,
Представляя при этом обоих:
Благородные лица в побоях,
Новомодные бренды в моче.

Но, увы, развалилась мозаика…
С вами, кажется, птичка и зайка,
А без вас – госпожа и хозяйка.
Эволюция в лучшем ключе.

Вы, конечно, – плейбой, это ясно.
Этот образ привили вам ясли.
Переешь и откроется язва,
Спесь и масло содержит сосуд.

Запивайте же чивасом читос,
Подпевайте своей «Mis Bichitos»,
Но когда вы красиво сторчитесь,
Девять жизней, увы, не спасут…

Вас любили и сильным, и слабым,
Доверяли вам сердце и лапу,
Представляя вас в шлеме и латах,
Ваша киска мотала свой век…

А другая-то – ну не п*зда ли?
Чёрным списком её обуздали,
Но, по-моему, вы опоздали…
Ваша киска уже человек.

Чем её утешить, молодую?
«Дурочка, иди ко мне, подую»?
Думаю – и дико мне, паду и
Оборву сочувствия струну…

Я хотела петь «Конфессу» в ванной,
Танцевать в твоей рубашке рваной
И стонать на кожаном диване,
Закусив зубами простыню.

Мне казалось, я приму любое:
Рыцаря, плебея и плейбоя.
Я была беременна любовью –
Преданной, уверенной, большой.

Только как утешить ту, что старше?
У меня ни наглости, ни стажа,
Чтобы наблюдать за этим маршем
Девочек с истерзанной душой.

Мне почти немыслимо одеться
В эту полудерзость-полудетство.
Ты играл в бандита и в индейца,
Ты красив, как маленький дофин.

При дворе казнили и пороли
Стольких, что пора менять пароли.
Если не помогут апероли,
Значит, переходим на морфин…